Огонь, водка и медные... трупы - Страница 30

Зигфрид ринулся внутрь кораблика, но было уже поздно. Посреди рубки лежала Аманда — живая и невредимая, но снова без чувств, — а мурлышки не было ни в каюте, ни в трюме, нигде…

Капитан затейливо матюгнулся и включил связь с генералами.

— Она все предугадала, — без лишних пояснений крикнул он, — и сбежала, чтобы избавить меня от мучительного выбора.

— О-о! — только и смог простонать секретарь. — Нам конец!

— Объявляю боевую тревогу и осадное положение на всей планете! — заорал Пальтони. — Комендантский час круглые сутки! Всех гражданских в убежище! Военным передвигаться только на бронемашинах группами от взвода и больше! Дезертиров и мародеров не расстреливать, а привязывать к столбам!

— Зачем это? — отвлекаясь от тяжелых раздумий, поинтересовался Коврони.

— Будут приманкой, — генерал был полон решимости. — Все равно им вышка.

— Безногий, найдите ее! — вновь обращаясь к эфиру, взмолился секретарь. — Мы дадим вам миллиард, обещаю! Вы можете даже увезти эту тварь с собой, если она вам так дорога. Но только куда подальше и без права вернуться.

— Ну что ты раздумываешь? — рявкнул Кониан. — Соглашайся! Деньги и мурлышка. И никаких репрессий! Соглашайся, или просто сядешь на всю жизнь в самый вонючий карцер за биотерроризм!

— Я выбираю первый вариант, — согласился Зигфрид и выключил радио…

* * *

…Архитектура Клоакии несла отчетливую печать пещерного происхождения. Дома были похожи на скалы, а жилища на расщелины и пещеры в этих скалах. Даже использование современных строительных материалов не могло изменить психологию местных строителей. Они лепили из супербетона какие-то корявые пирамиды и кубы, а керамопластовый кирпич пускали на строительство длинных бесформенных «горных кряжей». Ко всему прочему, дома не имели окон, а понятие о внешней отделке отсутствовало в принципе. Если земную архитектуру можно было (конечно, с натяжкой) считать застывшей музыкой, то архитектура гундешманская была, несомненно, засохшей какофонией.

Зигфрид шел по ущельям улочек и каньонам проспектов, внимательно глядя по сторонам. Он обследовал каждый закуток, каждую засыпанную мусором подворотню, каждый провал-подъезд, но пока следов мурлышки не видел. Периодически он останавливался и звал: «Киса, киса, кысь-кысь…», но на эти призывы откликались только местные «голуби» — странного вида существа, напоминающие помесь крылатого ежа и шестиногой крысы. С нормальными голубями их роднила только страсть к памятникам. В Тирании культ каменных изваяний был развит не меньше, чем на Земле; бюсты и ростовые фигуры великих предков и действующих политических деятелей стояли на каждом перекрестке, и каждый из них был тщательно обгажен «голубями».

Комендантский час на улицах Меркантильи — главного города Клоакии — соблюдался из рук вон плохо. В первую очередь потому, что военные патрули и сами боялись показываться на улицах, а во-вторых, потому, что большинство слоняющихся по улицам граждан были приезжими: людьми, суперманоидами, бастурманцами с враждебной Земле, но нейтральной к Гундешману планеты Бастурман Бастманч, и еще множеством других гуманоидных и не очень торговцев со всех известных миров. Встреча с мурлышкой их не пугала, поскольку все они были битыми и тертыми космическими калачами, а еще не имели генетического страха перед лицом этой реликтовой опасности.

Совсем другая картина открылась взору Зигфрида, когда он углубился в жилые подвалы-кварталы. Там воздух был пропитан страхом, а дрожащие гундешманцы перемещались стремительными скачками от пещеры к пещере или (по большей части) от жилищ к общественным сортирам и обратно. Реакция на опасность у «гундосов» была весьма похожей на таковую у прочих разумных существ — они страдали «медвежьей болезнью».

Безногий перехватил по дороге «туда» молоденькую трясущуюся гундешманку и попытался выяснить, что слышно о мурлышке, но девица лишь заплакала и расписалась в неодолимом страхе прямо на ботинки капитану. Зигфрид сочувственно утер рукавом ей слезы и отпустил. Сбор агентурных сведений обещал быть безрезультатным.

Впрочем, он и не потребовался. Соседний квартал внезапно взорвался дружным хором визга, воплей и рева. Капитан тотчас сорвался с места и, не разбирая дороги, бросился в темноту подземных переходов. Тоннели между кварталами были запутанными, загаженными и узкими, а потому, когда Безногий добрался-таки до места событий, там уже все закончилось. Уцелевшие меркантильцы, прозрачно-голубые от ужаса, что-то наперебой объясняли озирающимся солдатам, а старший патруля, судя по погонам на тяжелом скафандре — капитан, медленно обходил испачканное синими пятнами место преступления.

— Хай болт свинтил? (Куда она убежала?) — схватив за шкирки двух подростков, спросил Зигфрид по-гундешмански.

— Хучи! (Туда!) — мальчишки показали в разные стороны.

— Хоп? (Давно?) — ничуть не удивившись, спросил капитан.

— Беса ме… (Уже минуту…) — немного подумав, авторитетно заявил первый пацан.

— Ёк, беса мучо (Нет, уже секунду), — возразил второй. — Мэй ба мац мо (Или даже больше).

Безногий выпустил пацанов и пошарил взглядом в толпе, разыскивая более надежных свидетелей. Он хотел найти каких-нибудь пришельцев, поскольку показания свихнувшихся от ужаса «гундосов» сейчас не стоили ни гроша. Наконец он высмотрел какого-то оборванца — издалека вроде бы землянина или суперманоида — и решительно направился к нему. Заметив капитана, оборванец засуетился и, прикрываясь толпой, нырнул в подворотню.